5 марта – день смерти Сталина. Не хотел ничего писать на эту тему сегодня. Глупо радоваться исчезновению физической оболочки, когда дело ее продолжает жить.
И все же этот день – повод, чтобы рассказать историю и показать документы, которые я раньше тут не выкладывал, хотя нашел в архивах давно. Эта история о страхе – когда дети вынуждены отрекаться от родителей и даже хоронить их раньше времени. И, возможно, о надежде.
В прошлом посте я писал о деле волоколамских железнодорожников 1930 года. По нему проходил мой прапрадед Ефрем Афанасьевич Палагин. Но, как выяснилось, он был не единственным моим родственником среди фигурантов этого дела.
У Палагиных было семеро детей, моя прабабушка Женя была самой младшим ребенком. Старшего сына звали Николай.
В начале 1930-х Николай Палагин женился на соседской девушке – Валентине Ивановне. Ее девичью фамилию мы не знали, знали только, что она родилась во Ржеве.
Уроженцем Ржева был подельник Ефрема Палагина Иван Васильевич Ефимов. У меня возникла мысль – а не дочь ли Ивана Ефимова Валентина Ивановна? Поселок при станции Волоколамск был небольшой, вряд ли среди железнодорожников было много уроженцев Ржева (хотя кого там только не было).
Выяснить девичью фамилию Валентины Ивановны не составило большого труда. Как и ее муж Николай Палагин, в 1930-1940-х годах Валентина работала на железной дороге. Я запросил ее личное дело в Ржевском филиале архива РЖД и получил несколько бумаг, среди них – две автобиографии.
Отцом Валентины Ивановны действительно оказался Иван Васильевич Ефимов — ветеран Первой мировой, столяр, работавший на железной дороге. В 1930 году его, как и моего прапрадеда Ефрема Палагина, арестовали по печальной известной 58 статье, а в 1931 году – сослали в Архангельскую область на три года – времена тогда были вегетарианские.
В 1933 году Иван Васильевич освободился и вернулся на малую родину – во Ржев. До второго ареста в апреле 1937 года он работал по специальности.
Ефимова обвинили в «проведении контрреволюционной троцкистской агитации пораженческого характера». В конце июня состоялся суд, и ему дали пять лет. Спустя три месяца, в сентябре 1937-го, Иван Васильевич все еще сидел в тюрьме Ржева, когда на него завели новое уголовное дело – снова о троцкистской агитации, но уже среди сокамерников.
9 ноября 1937-го тройка УНКВД по Калининской области приговорила его к расстрелу. 11 ноября приговор был приведен в исполнение.
К концу сентября 1942 года из-за бездарного военного руководства Сталина нацистская армия вплотную подошли к Москве. В октябре немцами был оккупирован поселок Шаховская, где тогда жили Николай и Валентина Палагины с двумя детьми, младшему было всего пять месяцев.
Уехать они не успели и все три месяца оккупации жили под немцами. Николай дважды сбегал с работ, на которые его определяли нацисты. Когда немецкая армия отступала, Палагины двое суток прятались в лесу, чтобы их не угнали в плен.
В апреле 1942 года Валентина Ивановна вышла на работу счетоводом станции Шаховская. В анкете, которую она заполняла при трудоустройстве, на вопрос «Кто из ваших родственников осужден, есть ли арестованные, за что» ответила: «Осужденных и арестованных нет».
В автобиографии 1944 года ей пришлось написать, что отец ее развелся с матерью в 1930 году (арест по первому делу) и умер в 1936-м – за год до второго ареста и расстрела.
Обратите внимание: рядом с именем отца указан его возраст – 59 лет. В 1936-м, когда Иван Ефимов «умер», – ему было только 50, а в 1937-м, когда его по-настоящему убили – 51.
Знала ли она о расстреле? Означает ли это число – 59 – надежду, что отец все еще жив?