Иосиф Данилович Берёза (4 апреля 1901 года, посад Калиновка Херсонской губернии – 1959, Московская область) – майор государственной безопасности. Старший брат моего прадеда по матери Ф.Д. Березы.
Оглавление
— Родители, детство
— Рабочий
— Оружейный мастер
— Народный судья
— Студент-востоковед
— Сибирский чекист
— Участие в китайской и корейской национальных операциях
— Участие в «панмонгольском деле»
— Особист на Забайкальском фронте
— Начальник тюрьмы. Увольнение из органов и исключение из партии
— На железной дороге
— На гражданской службе
— Семья
Родители, детство
Иосиф Данилович Берёза родился 5 апреля 1901 года в посаде Калиновка (ныне село), который находится в 18 километрах от Николаева (Украина).
Отец — Даниил Иванович, родился в 1876 году. Работал кузнецом на Николаевском машиностроительном заводе «Наваль» («Французский завод»). Умер в 1910 году.
Мать — Надежда Митрофановна, в девичестве Голик. Родилась в 1875 году, умерла предположительно в 1978 году, прожив 103 года.
В семье было четверо детей: Иосиф (1901 г.р.), Мария (1903 г.р.), Федор (1905 г.р.) и Дмитрий (1907 г.р.).
После смерти отца из-за сложного материального положения, в котором оказалась семья, Иосиф был отдан на воспитание дяде — брату отца Павлу Ивановичу Берёзе (1878-1917), кузнецу завода «Наваль».
В 1915 году окончил пять классов Николаевского уездного училища, один год учился в Александровской мужской гимназии Николаева.
Рабочий
Трудовую деятельность начал в 14 лет — в ноябре 1915 года поступил учеником слесаря на частный слесарно-механический завод Вельчипольского в Николаеве.
Вскоре из-за плохих условий труда завод пришлось покинуть. В мае 1916 года Иосиф Берёза устроился на завод «Наваль», где работали его отец и дядя. Однако в декабре 1917-го завод был законсервирован, и Иосиф лишился работы.
В 1918 году состоял в дружине николаевских рабочих (отряд Шмелева) и участвовал в борьбе с немецкими оккупантами.
В мае 1918 года поступил слесарем в слесарно-механические мастерские Губсовнархоза в Николаеве и проработал там два года — до мая 1920 года.
В 1919 году был принят в кандидаты в члены партии большевиков заводским комитетом.
Служба в армии, оружейный мастер
В мае 1920 года ушел добровольцем в Рабоче-крестьянскую Красную армию (РККА). В армии окончил 6-ти месячную школу оружейных мастеров (пос. Кусково, Московская область).
В 1920 году, будучи курсантом Московской военной школы «Выстрел», был принят в члены партии Кусковско-Перовским райкомом ВКП (б).
По окончанию школы оружейных мастеров был направлен в 15-ю Сивашскую дивизию (Николаев), в которой находился до 1923 года.
В 1923 году был направлен в распоряжение комендатуры московского Кремля. Был зачислен оружейным мастером Объединенной военной школы им. ВЦИК в Кремле.
Демобилизовался в ноябре 1925 года.
Народный судья
После демобилизации из РККА вернулся слесарем на «Французский завод», который к тому времени носил имя французского коммуниста Андре Марти.
Однако вскоре был уволен из-за сокращений, и в августе (по другим данным — в октябре) 1926 года направлен окружкомом партии в Одессу на юридические курсы.
По окончании курсов в 1927 году был направлен Наркомюстом УССР на работу в Купянский округ (ныне Харьковская область).
Три года, до 1930-го, работал народным судьей второго участка в городе Купянске.
Член Бюро райкома ВКП (б) Купянска с июля 1927 года по июнь 1930 года.
Студент Института востоковедения
В сентябре 1930 года ЦК КП (б) У командировала Иосифа Берёзу на учебу в Московский институт востоковедения им. Нариманова (в 1954 году МИВ был присоединен к МГИМО).
Учился на общественно-политическом факультете, изучал монгольский язык. В 1931 году провел 4 месяца в Монгольской народной республике, проходя практику по монгольскому языку.
В 1932 году, как студент института, в порядке нагрузки около двух месяцев работал в Восточном секретариате Профинтерна по работе с монгольскими профсоюзами и около 8 месяцев — внештатным инструктором московского комитета ВКП (б).
В личном листке по учету кадров в графе «знание языков» и монгольский и английский языки указаны в колонке «слабо», украинский — в колонке «хорошо». В анкете «специального назначения работника НКВД» в графе об иностранных языках написано так: «английский, монгольский, пишу-читаю слабо разговариваю».
Служба в НКВД
По окончании института в марте 1933 года был мобилизован в органы НКВД и направлен уполномоченным в Иркутск.
В мае 1935 года Иосифу Берёзе было присвоено звание младшего лейтенанта государственной безопасности.
С 20 октября 1935 года по 1 февраля 1937 года — начальник Нерчинского РОО Читинского оперсектора УНКВД по Восточно-Сибирскому краю, город Нерчинск (ныне — Забайкальский край).
С февраля 1936 года — член райкома ВКП (б) Нерчинска.
С 1 феврале по 1 июля 1937 года — оперуполномоченный УГБ Читинского сектора УНКВД по Восточно-Сибирскому краю, город Чита.
В феврале 1937 года был арестован на 5 суток за «нарушение революционной законности».
С 1 июля по 1 ноября 1937 года — оперуполномоченный 6 отделения 3 отдела УГБ УНКВД по Восточно-Сибирскому краю, город Иркутск.
С 1 ноября 1937 по 25 февраля 1938 года — оперуполномоченный 2 отделения 3 отдела УГБ УНКВД по Иркутской области, город Иркутск.
В 20-ю годовщину ВЧК-ОГПУ-НКВД (20 декабря 1937 года) «за успешное выполнение оперзаданий» был награжден ружьем системы «АКО».
С 25 февраля 1938 года по 16 апреля 1939 года — помощник начальника 2 отделения 3 отдела УГБ УНКВД по Иркутской области, город Иркутск.
С 16 апреля 1939 года по 20 августа 1941 года — заместитель начальника тюремного отдела по политчасти УНКВД по Иркутской области, город Иркутск.
Участие в китайской и корейской национальных операциях
Иосиф Берёза работал в третьем отделе иркутского НКВД. Третьи отделы региональных управлений НКВД занимались контрразведывательными операциями (КРО), а отделения внутри них специализировались на тех или иных операциях (китайской, японской, польской и т.д.).
В ноябре 1939 года Иосиф Берёза был допрошен в качестве свидетеля по делу арестованного начальника Иркутского НКВД Бориса Александровича Малышева (Ф.Л. Ильюченко), который обвинялся в участии в «контрреволюционной заговорщицкой организации».
Малышева обвиняли в том, что он «проводил массовые незаконные аресты честных советских граждан, толкал подчиненный ему аппарат на фальсификацию следственных дел и извращенные методы допросов, вынуждая арестованных давать вымышленные показания».
Среди многочисленных эпизодов, которые вменялись Малышеву, была и кампания репрессий против этнических китайцев и корейцев, живших в Иркутской области. Курировал эту кампанию Иосиф Берёза.
Из показаний свидетеля В.И. Мещерякова, начальника 1-го отделения 3-го отдела УГБ УНКВД (здесь и далее цитируется по обзорной справке по архивному уголовному делу №Н-15218).
«…Из УРКМ (управление рабоче-крестьянской милиции, входило в структуру УНКВД – ИЯ) была выделена специальная бригада из числа участковых инспекторов рядовых милиционеров, которые ходили по задворкам (окраинам) города, рынкам и вылавливали всех без исключения китайцев, арестовывая без всяких документов и приводя в НКВД. Во внутренней тюрьме в связи с этим «оперативным» мероприятием была отведена специальная камера, куда доставляли задержанных китайцев. Затем задержанных вызывал, опрашивали, и, получив установочные данные, составляли справки на арест, после чего выносилось постановление об избрани меры пресечения, утверждались начальником Управления и получалась санкция у прокурора…»
Свидетель Н.М. Кулешов, бывший оперуполномоченный 2 отделения 3 отдела УГБ УНКВД, показал, что в марте или апреле 1938 года Иосиф Берёза получил от Малышева «установку на арест всех китайцев, независимо от наличия компрометирующих материалов».
Помощник начальника 3 отдела Дьячков и Берёза дали Кулешову задание написать в течение трех дней 150 справок на арест китайских граждан. В виду того, что в отделе не было полного учета китайских граждан, пришлось обратиться за помощью в ОВИР (отдел виз и регистрации – ИЯ) УКРМ и получить там дела на всех иностранно-подданных китайцев, продолжает Кулешов.
В апреле-мае 1938 года Малышев по линии 3-го отдела дал указания всем начальникам отделов и отделений в районах об аресте всех китайцев. В результате, например, в Черемхово задержали китайцев на станции, которые ехали с Востока. Малышев ориентировал 2-й отделение 3-го отдела на то, что китайские колхозы Иркутской области являются японскими резидентурами и что по этому вопросу якобы были установки из Москвы. В результате в Иркутском районе один вновь организованный в 1938 году колхоз в количестве 8-9 человек был полностью арестован, а во втором колхозе в селе Большой Разводной из примерно 75 китайцев было арестовано 60 человек. Дьячков дал установку, чтобы среди китайцев не было одиночек, что нужно брать китайцев, у которых имеются широкие связи и группировать вокруг них арестованных. Вокруг некоторых лиц развертывались большие групповые дела, говорил на допросе Кулешов.
Его показания подтвердил и сам Иосиф Берёза (он был допрошен 23 ноября 1939 года). По словам Берёзы, Малышевым давались установки на незаконные аресты китайцев и корейцев. В марте или в апреле 1938 года Малышев предложил свидетелю учесть весь китайский и корейский контингент Иркутска и области. Когда такая работа была произведена и списки были представлены бывшему начальнику 3-го отдела А.Н. Троицкому, тот приказал всех выявленных корейцев и китайцев подвергнуть аресту, что на этот счет имеется приказ Малышева.
От Троицкого Иосиф Берёза получил ордерную книжку и следующее указание: «По этой книжке вы будете сажать людей в тюрьму, а потом будете оформлять документы на их арест…». С ордерной книжкой Берёза находился в комендатуре. Сотруднику, который задерживал корейца или китайца, он давал ордер, по которому тот проводил задержанного в УНКВД и направлял в камеру. Облавы были организованы по указанию Малышева дважды: в конце марта и начале апреля 1938 года, в их результате были произведены аресты китайцев и корейцев.
Согласно данным сайта «Открытый список», всего в 1938 году в Иркутской области были арестованы 159 корейцев, из них 121 человек (76%) был приговорен к расстрелу, из них двое не дожили до приведения приговора в исполнение и умерли в тюремной больнице. 20 дел были прекращены. Девять человек получили по 10 лет исправительно-трудовых лагерей, один человек – 8 лет, пять человек – по 5 лет (один из них умер вскоре после вынесения приговора в тюремной больнице), еще один получил 3 года лагерей. Данных о приговоре в отношении еще двух людей найти не удалось, причем один из них умер в тюрьме города Бодайбо.
Начальник 3-го отдела С.Д. Коротких (который, видимо, пришел на место ранее упоминавшегося Троицкого) в своих свидетельских показаниях также говорил о необоснованных арестах китайцев. Всего им было арестовано около 2 тысяч человек. Аресты производились без наличия компрометирующих материалов лишь потому, что они были китайцами.
Как показал Коротких, аресты производились путем посылки оперработников по городу – на базар, где китайцы в большинстве работали сапожниками, в села, где находились китайские колхозы. В этих участках забирали всех китайцев. Следственные дела на них оформлялись небрежно, один следователь оформлял – допрашивал в течение суток 8-10 человек. Составляли шаблонные протоколы допросов без проверки изложенных в них обстоятельств. Справки по таким «показаниям» направлялись на рассмотрение в Особое совещание НКВД СССР, где по ним выносились приговоры.
В цитируемой справке также указаны «незаконные методы ведения следствия», которые будет не лишним частично привести здесь:
- Для получения признаний от арестованных применялась так называемая система «отстойников», т.е. специально выделенные комнаты и камеры внутренней тюрьмы УГБ, в которых под наблюдением милиционеров и работников комендатуры, арестованные группами по 20-30 человек, держались на ногах по 5-8 суток и более и избивались до тех пор, пока не начнут давать показания по заранее подготовленному стандартному опроснику.
- Имели место массовые факты, когда в целях получения от арестованных нужных показаний к ним применялась система «конвейера», т.е. сменное дежурство оперативных работников, которые не давали арестованным спать, держа их на ногах 5-8 суток.
- Для получения нужных показаний к арестованным в массовом порядке применялось избиение (это называлось «дать бубны»).
- Методы физического воздействия применялись огульно к значительному числу арестованных без учета изобличающих их материалов.
- Показания арестованных не проверялись и не документировались, а оформляли протокол допроса и дела направлялись на рассмотрение Тройки УНКВД по Иркутской области, а на лиц, названных как участников контрреволюционной организации, составлялись справки на арест и таким образом получался своего рода конвейер для новых адресов и работы Тройки.
- Очные ставки между обвиняемыми проводились с грубейшими нарушениями уголовно-процессуальных норм. Обычно это делалось так: перед проведением обвиняемых заранее «подготавливали», предупреждали, что они не имеют права задавать вопросов, следователи подсказывали арестованным, что они должны говорить на очной ставке и предупреждали о том, что в случае если они вздумают отказаться от своих показаний, то к ним вновь будут применены меры физического воздействия.
В 1950-е годы по жалобе родственницы Малышева Главной военной прокуратурой проводилась дополнительная проверка. В частности, был допрошен отбывавший наказание в Ярославле бывший сотрудник 4 отдела УГБ УНКВД Иркутской области Павел Иванович Киселев. В своих показаниях он привел факты (без указаний конкретных фамилий) массовых арестов на территории Иркутской области китайцев и корейцев.
Они были подвергнуты аресту по подозрению в шпионаже в пользу Японии, рассказывал Киселев. Следствие вели сотрудники 3-го отдела УНКВД. На следствии арестованных китайцев и корейцев избивали, и все они признавались в шпионаже. Причем показания их были настолько карикатурными, что служили еще в то время предметом посмешища и развлечений среди сотрудников УНКВД. От имени неграмотных китайцев и корейцев, порой не знающих русского языка, писались протоколы на русском языке, и эти сомнительные лики принимались за чистую монету, и все китайцы и корейцы были пропущены через тройку, возглавляемую Малышевым.
В начале июле 1941 года Малышев-Ильюченко был приговорен Военной коллегией Верховного суда к высшей мере наказания – расстрелу, 27 июля приговор был приведен в исполнение.
Судя по всему, под суд пошли и другие сотрудники Иркутского НКВД. В ноябре 1938 года был арестован, а в марте 1939 года расстрелян начальник 3-го отдела УНКВД Александр Нилович Троицкий – непосредственный начальник Иосифа Берёзы. До ареста Троицкий успел поработать полгода в центральном аппарате НКВД Украины.
Участие в «Панмонгольском деле»
Основная статья: Дело Лидии Ескевич (1938)
Иосиф Береза вероятно был следователем по делу Лидии Федоровны Ескевич — заведующей Центральной библиотекой Бурят-Монгольской ССР, ученого секретаря Института языка, литературы и истории БМССР.
Ескевич была арестована 8 мая 1938 года в Иркутске, куда переехала из Улан-Удэ вскоре после ареста мужа — заместителя председателя СНК БМ АССР Африкана Даниловича Данилова.
Супругов обвиняли в участии в «панмонгольской шпионской диверсионной повстанческой группе». А.Д. Данилов был расстрелян 23 июня 1938 года.
В архиве «Мемориала» есть картотека репрессированных. Карточки заполняли в конце 1980-х выжившие жертвы репрессий и их родственники. Карточку Лидии Ескевич, умершей в 1957 году, составила ее дочь Эдда. В графе о следователях она написала две фамилии, в том — Берёза.
В полученных родственниками документах из архивно-следственного дела Ескевич фамилии всех следователей были скрыты. Однако по косвенным признакам и результатам почерковедческой экспертизы удалось выяснить, что к этим документам И. Берёза отношения не имел. Это, однако, не исключает его участия в деле.
31 июля 1938 года Тройка УНКВД по Иркутской области приговорила Лидию Ескевич к 10 годам лагерей. Она отбывала срок в СИБЛАГе (Мариинск, Юрга, Суслово, Яя). Освободилась в 1948 года. Полностью реабилитирована в 1956 году.
Великая Отечественная война, Забайкальский фронт
С 20 августа 1941 года по 10 февраля 1942 года Иосиф Берёза — старший оперуполномоченный резерва Особого отдела (военная контрразведка) НКВД Забайкальского военного округа.
С 10 февраля 1942 года по 10 апреля 1944 года — заместитель начальника отделения Особого отдела НКВД Забайкальского фронта (36 армия).
С 10 апреля 1944 года по 30 мая 1944 года — старший оперуполномоченный ОКР «Смерш» Нижне-Березовского гарнизона Забайкальского фронта.
30 мая 1944 года откомандирован в распоряжение УНКГБ Иркутской области.
Иосиф Берёза был награжден орденом «Красная Звезда» и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Начальник тюрьмы. Увольнение из органов и исключение из партии
С 2 июня 1944 года по 8 августа (по другой информации – до 25 октября) 1946 года — начальник внутренней тюрьмы УНГБ Иркутской области.
В марте-апреле 1946 года администрация УМГБ по Иркутской области вела следствие по обвинению Берёзы в том, что в осенний период 1945 года он имел интимные связи с заключенными женщинами хозяйственной обслуги тюрьмы, а также в том, что он якобы занимался пьянством в служебном кабинете весной 1946 года.
В апреле 1946 года следствие дважды допросило Берёзу. Он свою вину категорически отрицал, называя обвинения клеветой.
8 августа 1946 года уволен из органов госбезопасности и приговорен к отбыванию 10 суток ареста. Наказание отбыл.
11 сентября 1946 года исключен из ВКП (б) на собрании партийной организации УМГБ. Исключение инициировал начальник УМГБ С.Ф. Занин.
Из выписки из протокола №6 заседания бюро Кировского райкома ВКП (б) Иркутска от 25 сентября 1946 г.:
СОДЕРЖАНИЕ ДЕЛА: Работая нач. внутренней тюрьмы МГБ, Береза допускал грубое злоупотребление своими служебным положением, так с заключенными женщинами гр. «К» и «Г» /из обслуж./ имел интимные связи /сожительство/. Кроме того им практиковались отпуска заключенных /обслуги/ в город к своим родным и знакомым. Получая спирт для нужд фотографии тюрьмы, Береза его расходовал не по назначению, допуская организацию выпивок в своем служебном кабинете.
9 сентября обжаловал это решение в Кировский райком партии. 25 сентября райком рассмотрел жалобу и принял решение заменить исключение из партии на строгий выговор с предупреждением и занесением в учетную карточку.
Работа на железной дороге
С ноября 1946 года по февраль 1947 года — начальник юридического бюро, Управление Восточно-Сибирской железной дороги, город Иркутск.
С февраля по декабрь 1947 года — начальник юридического бюро, округ железных дорог Дальнего Востока.
На гражданской службе
В декабре 1947 года переехал к брату Федору Даниловичу, который жил в собственном доме в поселке Никольское Балашихинского района Московской области. До февраля 1948 года не работал.
С февраля по ноябрь 1948 года — теплотехник Московского деревообрабатывающего завода Главчаспрома.
С ноября 1948 года по апрель 1950 года — прораб Моссельэлектро в Луховицком районе, а с апреля 1950 года по февраль 1951 года — в городе Бронницы Московской области.
С февраля по сентябрь 1951 года — заместитель начальника производственно-технического отдела Управления военно-строительных работ — 380 в Луховицком районе Подмосковья. До декабре 1951 года не работал, «проживал в семье» там же.
С декабря 1951 по февраль 1952 года — начальник планово-производственного отдела промкомбината №460 в Луховицком районе.
С февраля по апрель 1952 года — начальник отдела снабжения завода «Текстильмаш» в Коломне Московской области.
С апреля 1952 года на 22 апреля 1954 года (последняя дата в регистрационном бланке члена КПСС) — техник-нормировщик, техник-механик участка, войсковая часть, почтовый ящик №25.
Умер в 1959 году (партийные документы погашены 4 мая 1959 года в связи со смертью).
Семья
Был дважды женат. Первый раз женился в 1926 году, прожил с первой женой 2 месяца. В анкете работника НКВД в июне 1940 года указывал, что с тех пор ее не видел и не помнит ни ее имени, ни фамилии.
Вторая жена — Анна Петровна Пономаренко-Берёза, 1900 года рождения, уроженке села Капустенцы Прилуцкого района Киевской области. Анна Петровна происходила из батрацкой семьи, потеряла родителей в возрасте трех лет, беспризорница. Член ВКП (б) с 1925 года. До замужества работала в органах здравоохранения. В 1939 году — начальник сектора кадров Облместпрома (Иркутск), в 1940 году работала в Иркутском противочумном институте.
На июнь 1940 года Иосиф Берёза детей не имел.
Источники информации
— Автобиография, апрель 1935 года, УФСБ России по Омской области
— Автобиография, февраль 1939 года. ГАНИИО, Ф. 127, Оп. 4, Д. 227, Л. 11-17
— Обзорная справка по архивному уголовному делу №Н-15218. Книга памяти жертв политических репрессий в Восточной Сибири, Иркутск, 2007. С. 273-282.
— Регистрационные бланки члена КПСС 1936 и 1954 гг. РГАСПИ
— Анкета репрессированной Л.Ф. Ескевич. Архив Международного Мемориала
— Персональное дело Березы И.Д., 1946 год. ГАНИИО. Ф. 327. Оп. 8. Д. 1714. Л. 1-3.
Последние изменения внесены 11.10.2023